Главная     История     Персоны     Фотолетопись     Публикации     Новости     Музей     Гостевая книга     Контакты

Персоны

Ученики. Годы учёбы
1856-1918     1918-1937     1937-1944     1944-2009    
Педагоги. Годы работы
1856-1918     1918-1937    
1937-1944     1944-2006    



Периоды:





18.3.2024
На сайте размещена биографическая страничка участника Великой Отечественной войны Валентина Дмитриевича Курилова, учившегося в 6 САШ в 1937-1940 гг.
15.3.2024
На сайте размещена биографическая страничка юриста Сергея Васильевича Быкова, учившегося в гимназии К.Мая в 1871-1878 гг.
9.3.2024
Дорогие друзья и коллеги! На сайте размещена биографическая страничка художника Вадима Валентиновича Бродского, учившегося в нашей школе в 1953-1960 гг.
8.3.2024
На сайте размещена биографическая страничка участников Великой Отечественной войны: врача Кирилла Кирилловича Оконечникова, учившегося в нашей школе в 1935 г. и красноармейца Георгия Альфредовича Нуви, учившегося в нашей школе в 1927-1935 гг.




Журкович Константин Яковлевич


Константин Яковлевич Журкович

11.11.1920 – 2005

доктор медицинских наук

полковник медицинской службы

учился в нашей школе
в 1934–1937 гг.

Константин Яковлевич Журкович родился в селе Русское, Шумячского района, Смоленской области. В нашей школе учился в 1934 – 1937 гг.
В 1939 году Константин Яковлевич поступил в Военно-морскую медицинскую академию, которую закончил в 1944 году.
В военной биографии курса числились и курсантский батальон на Ораниенбаумском плацдарме, и изматывающая патрульно-постовая служба в голодном блокадном Ленинграде под интенсивными обстрелами и бомбардировками.
После окончания ВММА Константин Яковлевич был направлен на Северный флот на соединение кораблей траления врачом 6-го Краснознаменного дивизиона тральщиков ОВРа (Охрана водного района). В годы войны Константин Яковлевич неоднократно учавствовал в тралении минных полей и проводке конвоев союзников в порт Мурманска, за что был награждён двумя орденами Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны II степени и многими медалями.
После окончания войны, в летние арктические навигации 1945, 1946, 1947 гг. соединение тральщиков продолжало осуществлять операции по тралению на важнейщих торговых коммуникациях Северного морского театра. Наличие совершенного трального вооружения на кораблях 6-го Краснознаменного дивизиона тральщиков сделало его главным действующим подразделением по тралению минных полей на целое предстоящее пятилетие.
В 1949 году Константин Яковлевич поступил на командный факультет ВМА, который с отличием окончил в 1951 году и был назначен преподавателем кафедры организации и тактики медицинской службы ВМФ. За короткое время написал и защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации.
На пенсию Константин Яковлевич вышел в 1984 году с выслугой в 45 лет.

Текст воспоминаний Константина Яковлевича Журковича приводится по изданию: Благово, «Школа на Васильевском Острове» «Наука» 2009, Т.2, С. 221–228:

МЫ ТОЖЕ ИЗ ШКОЛЫ НА ВАСИЛЬЕВСКОМ
Короткая предыстория и первое знакомство со Школой.
С третьего по седьмой класс я учился в 209-й школе (ныне напротив метро «Василеостровская»). Нужно сказать, что эта семилетняя школа была очень хорошей предшественницей полного среднего десятилетнего образования. Возглавлял ее небезызвестный просветитель и педагог З.Мышинский, учительский состав был много опытен и предан своему делу, само здание, классы и рекреации вполне отвечали своему назначению. Из учителей навсегда сохранились в памяти сухонькая, всегда собранная “математичка” Белицкая, прекрасная “литераторша” Антонина Петровна, “географичка” Ольга Константиновна, “немка” Бальтинг. Семилетняя школа - это детская школа. Поэтому она осталась в памяти как время мальчишества, когда отнюдь не задумывались о смысле жизни, своих перспективах и отношениях с окружающими. Кроме уроков, помнится шумная возня на переменах, самозабвенная игра в футбол и баскетбол, первые весенние вздохи в сторону быстро взрослеющих одноклассниц. Но не только это отложилось в памяти, в 209 школе ученики дважды встречались с президентами Академии наук СССР маститыми учеными А.П.Карпинским и В.Л.Комаровым. Академики запросто беседовали с совсем юными учениками и обеим сторонам не было скучно. Литературным кружком у нас руководил В.Бианки, который, помнится, выделял стихи нашей соученицы Мандельштам (по-моему, дочери поэта). Неоднократно устраивались и посещались концерты классической музыки, откуда я, например, вынес любовь к произведениям Э.Грига.

В большом почете был спорт, в первую очередь баскетбол, в который играли практически все мальчишки. И вот что характерно. В начале 30-х годов город захлестывала волна хулиганства, но в школе его проявлений практически не отмечалось, хотя среди учеников было немало ребят, как теперь говорят, “из неблагополучных семей”.
Беззаботно проведя летние каникулы после седьмого класса, в начале осени 1934 г. я узнал, что переведен в восьмой класс в 211 школу на 9 линии. После первого дня занятий ушел домой в удрученном настроении. Ни одного знакомого лица, полутемный мрачный класс, какой-то непривлекательный учебный настрой. К счастью, на улице встретился бывший одноклассник, который сообщил, что целая группа наших ребят переведена в 217 школу на 14 линии и вполне довольны. Я немедленно обратился в РОНО и, не без осложнений, получил разрешение перейти в 217 школу, где стал учеником 8б класса.
Сейчас, по прошествии более 60 лет, считаю свой поход в РОНО одним из самых правильных поступков в юности, который, несомненно, наложил свой отпечаток на всю последующую жизнь.
В новой школе для меня имело большое значение присутствие большой группы моих бывших однокашников и друзей (Н.Карташов, А.Колосов, В.Колосов, Г.Гинзбург, Г.Качкина, А.Лебедева и др.). Понравились и помещения школы, светлые классы с высокими потолками, залы рекреации и др.

Довольно скоро выяснилось, что преимущества школы этим далеко не ограничиваются. Во-первых, оказалось, что из вчерашнего мальчишества я попал в сообщество симпатичных и уверенных в себе юношей и девушек, спокойно и деловито занимающихся учебными делами. Во-вторых, отчетливо ощущалось, что в школе царил дух серьезности происходящего действа, в которое все проявления легкомыслия как-то не очень вписывались и, во всяком случае, не выходили на первый план.
Постепенно можно было понять, что такой корпоративный настрой формируется преподавательским составом, у которого высокий профессионализм сочетался с преданностью учительскому делу, безупречным чувством долга и ответственности. В ответ на это наши юные души не могли не откликнуться.
Разумеется, сформулировать такую оценку в те годы мы вряд ли могли, но почувствовать и воспринимать настрой педагогического коллектива мы были в состоянии.

Наши учителя
Из школьного коллектива педагогов в первую очередь хотелось бы вспомнить математика Федора Лукича Нечаева. В те годы это был уже пожилой грузный человек в неизменной вельветовой толстовке. На нашей встрече соучеников в октябре 1991 г. от Г.С. Гингера (старшего из тогда живущих) стало известно, что Федор Лукич преподавал в Школе еще в 1916 году.
К ученикам Федор Лукич обращался исключительно на “Вы”, всегда был серьезен, как бы подчеркивая, что выполняемое совместное дело является безусловно главным в данном периоде жизни.
Помню, как-то я получил от врача освобождение от уроков, но задержался с уходом домой. Встретивший меня в коридоре Федор Лукич, узнав о причине моего нахождения вне класса, изумленно воззрился на меня и сказал: “Но вы же здесь и не пошли на урок?” Тогда я понял, что до истинных оценок пользы учебы мне еще далеко.
Объяснения Федора Лукича на уроках были безупречны, но главное заключалось в том, что он очень много задавал на дом и строго контролировал выполнение домашних заданий. Получивший двойку ученик попадал в зону особого внимания Ф.Л.Нечаева. Так, наш соученик Леня Соболев, после двойки ежедневно (!) вызывался к доске на протяжении всей четверти.
В домашних заданиях часто были представлены не стандартные задачи и примеры, а фантастические многоэтажные дроби с логарифмами, тригонометрическими функциями, неизвестными величинами. В этих примерах одна неточность или мимолетная рассеянность влекли за собой пересчет целой длинной цепочки вычислений, занимавших многие часы.

Только годы спустя мы оценили смысл этих “суперзадач”, которые воспитали в учениках привычку к постоянному самоконтролю мыслительных операций, высокую концентрацию внимания, не говоря уже об уверенном манипулировании количественными данными. Эти приобретенные в школе привычки и навыки не раз выручали нас во взрослой жизни, но об этом чуть позже.
Требовательность Федора Лукича была величиной постоянной. О судьбе нечастых двоечников мы уже упоминали. “Пятерки” же в наших десятых классах он ставил только двум ученикам: лауреату всех городских математических олимпиад Грише Гинзбургу и Толе Колосову, природно одаренному математическим мышлением пареньку из Ярославской деревни. Остальным прилично успевающим ученикам Федор Лукич выводил за четверть не более хорошей отметки. Жизнь очень скоро показала нам, чего стоят “четверки” педагога Ф.Л.Нечаева.

После окончание школы в 1937 г. практически все выпускники поступили в вузы, в том числе и самые престижные.
Автор этих строк держал конкурсные экзамены в Военно-механический институт, где в тот год было по 4 претендента на место, а экзаменационные задачи повышенной сложности были “спущены” оборонным главком из Москвы (об этом поведал экзаменатор доцент Смирнов). Письменная работа по математике содержала 8 задач, а поток экзаменующихся в тот день состоял из 200 человек. К исходу отведенного на письменную работу времени у меня было решено семь из восьми задач (четыре сразу, а три - после нескольких попыток и подходов). В решении последней “неподдающейся” задачи пришлось применять весь арсенал алгебраических и тригонометрических символов и удалось выйти на заключительное формульное выражение. Подставить численные значения я не успел, прозвучал звонок, и листки у всех были забраны.
Положительные эмоции я испытал через два дня, когда было объявлено, что из всего потока в 200 человек выставлена одна (!) пятерка, причем именно мне. Конечно, в этот день я вспомнил уроки Ф.Л.Нечаева, еще не зная, что жизнь заставит вспомнить их и его неоднократно. По меньшей мере трижды за период учебы в высшей школе мне удавалось успешно выходить из экзаменационных тупиков. Не помня спрашиваемых у меня итоговых формул, я пускался в импровизации на базе вынесенных из школы определений и зависимостей и, в конце концов, получал требуемый результат. Это случилось на экзаменах по аналитической геометрии, физколлоидной химии, физике.
Жизнь повернулась так, что через 25 лет после окончания школы, будучи военным врачом, мне снова пришлось вернуться к урокам математики Федора Лукича. Это был период становления в стране новой науки - кибернетики. Автору предложили сформировать и возглавить первый в военной медицине математико-вычислительный центр. В коллективе, состоящем исключительно из профессиональных математиков и инженеров, много нужно было потрудиться и восстанавливать в памяти, но сравнительно скоро профессиональное взаимопонимание было обретено. Приходилось постоянно выступать в роли посредника между врачами и математиками, которые при решении единой проблемы говорили на разных языках, как при постановке задачи, так и при трактовке результатов. Тут я еще раз убедился, что математическая подготовка основной массы врачей далека от той, которую давал Ф.Л.Нечаев. Именно фундамент знаний, заложенный им, позволил автору-медику выступить в роли научного руководителя двух профессиональных университетских математиков, успешно защитивших диссертации по вопросам использования количественных методов в медицине.
Читатель извинит автора за абзацы, посвященные собственной персоне, если примет во внимание, что все повествование посвящено роли нашей Школы в формировании личностей и судеб ее воспитанников. И впредь снова придется говорить о влиянии Школы на профессиональную жизнь ее учеников и их поступки.
Несомненно, к элитной группе педагогов относилась и учительница физики Марья Васильевна Григорьева. Для нее была характерна активная манера ведения уроков с постоянными вопросами к классу и отдельным ученикам. Все это сопровождалось безобидными, но меткими репликами по поводу неудачно отвечающих (чаще девушек) и одобрением для попадающих в цель (“у Вити головка светлая”). Однако, хорошим ученикам спокойная жизнь гарантирована не была, и пятерки ставились так же ограниченно, как у Ф.Л. Нечаева. Помнится, наш лауреат городских олимпиад Гриша Гинзбург “поплыл” на одном из уроков Марьи Васильевны и немедленно получил двойку без всяких натяжек и длинных разъяснений.
Знания, полученные после уроков Марьи Васильевны, отличались прочностью. В последующие годы на кораблях и в лабораториях неоднократно приходилось участвовать в рабочих обсуждениях инженерных вопросов. После этого иногда интересовались, откуда врач так четко представляет, например, соотношение электрического сопротивления и проводимости. Отшучиваясь, я, тем не менее, знал, что эти знания почерпнуты из уроков Марьи Васильевны. Но кульминацией, конечно, являлся экзамен по физике в 1 ЛМИ им.И.П. Павлова в 1940 г. Автору-студенту попалась задача из разделов физики. Помудрив, я обратился к школьному багажу и вышел на какое-то решение в виде длинной десятичной дроби. Экзаменатор доцент Романова, посмотрев на мои листки, сказала, что задача решена неверно. Затем сверилась по “кондуиту” с ответом и с удивлением обнаружила совпадение. Доцент стала решать задачу сама, но требуемый ответ не получался. После легкого замешательства последовало распоряжение изъять задачу из билетов. Дальнейший экзамен проходил уже с долей некоторого начального уважения к бывшему ученику Марьи Васильевны.

К “могучей кучке” педагогов безусловно принадлежал и учитель литературы Яков Алексеевич Горбовский. Его особенностью являлось то, что он читал нам школьный курс, возможно, близко к университетскому уровню. Это, несомненно, было важным дидактическим явлением, так как распространенный в те годы вульгарный социологический анализ литературных произведений надолго отвращал учеников от чтения классиков. Я.А. Горбовский в блестящем изложении раскрывал величие и красоту мысли, духа и чувств, которыми пронизаны литературные шедевры. Сам он превосходно читал стихи, авторов произведений представлял живыми полнокровными людьми, а не плоскими иконописными фигурами. Неудивительно, что все наши стихийные обсуждения и дискуссии проходили под явным воздействием личности и уроков Горбовского; некоторые юноши пытались ему подражать, в том числе, в последующем, избрав его профессию (Юра Григорьев).
Учитель географии Андрей Владимирович Кисловской не отличался высокой требовательностью, однако заставил каждого нарисовать и “переварить” последовательно все регионы мира. Я до сих пор могу в каждой из главных стран мира назвать полтора-два десятка городов и крупнейшие реки. Помню, много лет спустя студенты Института нефти им.Губкина в шутку приглашали меня на экзамен по экономической географии, после того, как я назвал объем добычи нефти в Венесуэле, запавший в память с уроков А.В. Кисловского. Думаю, что его влияние на учеников в значительной мере объяснялось широчайшей образованностью. Марья Васильевна Григорьева, которая нашла “имидж” простецкой, но смышленой женщины, говорила нам с оттенком доброй зависти, что А.В. Кисловской в обществе мог цитировать наизусть целые строфы и страницы древнегреческих классиков на языке оригинала.
В обойме выдающихся педагогов школы по праву находился и учитель физкультуры - незабвенный Ростислав Васильевич Озоль. Подобных ему учителей физкультуры я в своей жизни не встречал. Внешняя неизменная подтянутость и элегантность, четкость мышления и действий, идеальная организованность на и вне уроков снискали ему особое уважение и авторитет как среди учеников, так и педагогов. Этот авторитет усиливался тем, что Р.В.Озоль преподавал методическую дисциплину в Институте физкультуры им.П.Ф.Лесгафта.
Подобно учителю литературы Я.А.Горбовскому, Р.В.Озоль показывал нам постановкой дела, что школьный уровень - это начало образования, что за пределами его существует целое море знаний и в это море нам предстоит вступить (и это на уроках физкультуры!). Почти все ученики входили в школьный физкультурный кружок “Спартак”, имели единую спортивную форму. Годовые отчеты кружка “Спартак” выливались в яркие общешкольные праздники с красочной программой выступлений лучших школьных спортсменов и приглашенных мастеров. Эти праздники оставляли глубокий след в душах многочисленных зрителей, кое-кто из них поступил в институт физкультуры, а большинство сохранили любовь и интерес к спорту на всю жизнь. В школе практически все мы занимались лыжами, коньками, баскетболом, легко атлетикой, гимнастикой. Ряд учеников входил в сборные команды района (Иван Васильев, Зина Полякова, Мирон Селеджи, Юра Фомин и др.). Поступив в институты, наши выпускники выступали за команды вузов и за спортивные клубы города. Приверженность к спорту, воспитанная в Школе, позволила многим выпускникам на долгие годы сохранить трудоспособность и перенести тяжкие испытания военных лет.

Сверстники, соученики и одноклассники
Среди наших сверстников, возможно, не появилось особо выдающихся деятелей науки, культуры, производства. Но то, что они влились в наиболее активный и деятельный слой общества в качестве квалифицированных специалистов, интеллигентов, патриотов - представляется неоспоримым. Среди них у нас были деканы, старшие преподаватели и доценты вузов (Г.Качкина, А.Лебедева, Г.Санина), военные с учеными степенями (полковники Г. Гинзбург, В. Стакун, К. Журкович), врачи высшей категории (М.Сперанская, Т.Жуковская), ведущие научные сотрудники (М.Селеджи), искусствоведы (Н. Венецианова), видные производственники (Н.Драгин). Преподавателями школ, инженерами, тренерами, офицерами плодотворно трудились многие годы И.Васильев, Ю. Григорьев, Э. Кингер, А. Колосов, В. Колосов, Т. Кравченко, В. Кудинов, И. Лакомский, В. Лабудина, Л. Минина, Н. Прокофьев, З. Полякова, В. Мотычко, М.Решетникова, В.Смолина, Л.Соболев, Е.Тобин и др.
Никогда не изгладятся из нашей памяти имени одноклассников, павших смертью храбрых на полях сражений в Великую Отечественную войну: В.Резцов, И. Рубашкин, Б. Иванов, Н. Карташов, Н. Григорьев, П. Жуковский, П. Деменков (умер, вернувшись с фронта). Необоснованным репрессиям с последующей реабилитацией подвергался П. Бутов.
Сейчас мы уже все пожилые люди, среди нас много утрат. Однако, в память нашей молодости и нашей Школы мы поддерживаем друг с другом связь, посильно помогаем друг другу. О каждом из одноклассников можно рассказывать очень много, так как только сверстники знают истинную цену своим многолетним друзьям. Мы знаем, что Мила Минина исключительно добрая и отзывчивая всеобщая наша подруга. Мы знаем, что Мирон Селеджи надежен в дружбе, как гранит. Мы знаем, что Галя Санина удивительная приемная мать. Мы знаем, что Ганя Лебедева самоотверженная бабушка. Мы помним И. Васильева и Н. Григорьева в качестве надежных укротителей хулиганов в общественных местах. Пусть это знание будет памятником нашей замечательной Школе, нашему поколению, нашей истории.
Февраль 1995 г.


Информационную страницу сайта подготовили М.Т. Валиев (Санкт-Петербург), Е.И. Виноградова (Иркутск).
08.08.2020

Дополнительные материалы:

Фотолетопись:
Поиск учеников школы


 




04.03
День рождения бывшего ученика нашей школы, вице-адмирала Николая Романовича Греве
11.03
День рождения выпускника нашей школы, архитектора Виктора Федоровича Габерцетеля
18.03

День рождения бывшего учителя физкультуры, Засл. учителя РСФСР Г.И.Девицкого 

30.03
День рождения бывшего ученика нашей школы, капитана Бориса Георгиевича Шарона



















2009-2020 ©
Разработка и сопровождение сайта
Яцеленко Алексей