Аллегри Орест Орестович

Эркель-Орест-Шарль Аллегри родился 22 сентября 1899 г. [1]. в семье итальянского подданного, театрального художника Ореста Карловича Аллегри (1866 – 1954) [2].
Отец Ореста Орестовича в юности обосновался в С.-Петербурге. Окончил Императорскую Академию художеств. С 1887 по 1917 гг. служил декоратором Императорских театров, с 1917 – главный декоратор Госактеатров. Участвовал в оформлении спектаклей Мариинского театра. В 1921 году выехал в Италию, затем поселился во Франции. Работал для Русского балета С.П. Дягилева, исполнял декорации по эскизам Л.С. Бакста, А.Н. Бенуа (выпускник гимназии К.Мая 1890 г.) и других художников. Самостоятельно оформил балеты для Анны Павловой: «Тщетная предосторожность» И. Хертеля, «Восточные впечатления» К. Баннарджи и «Фрески Аджанты» (1923) на индийскую музыку. В 1927 со своим учеником Н.A. Бенуа (выпускник гимназии К.Мая 1919 года) исполнил декорации к спектаклю «Императрица скал» С.-Ж. де Буэльи для гастролей Иды Рубинштейн в Гранд-Опера. В том же году работы экспонировались на Выставке советского театрально-декорационного искусства в Ленинграде. В 1940-е сотрудничал с компанией «Русский балет полковника де Базиля». Исполнил декорации по эскизам К.А. Коровина к балету «Лебединое озеро» П.И. Чайковского и по эскизам С.Ю. Судейкина к балету «Паганини» С. В. Рахманинова. В 1946–1948 гг. для Драматического театра Восточного Колмара создал сценографию к спектаклям «Арлезианка» А. Доде, «Мизантроп» и «Тартюф» Мольера [2].
Кроме Ореста в семье Аллегри-старшего росли младший брат Павел (1907 – ?) и младшая сестра Ольга.
В первый класс гимназии К.Мая Орест Аллегри-младший перешёл осенью 1911 года из 2-го Васильевского гимназического городского училища. Учился в школе К.Мая по август 1915 г., окончив пять классов [1]. Младший брат, Павел, тоже успел отучиться в школе К.Мая один учебный год – окончил первый класс Реального училища в 1918 г.
В 1918 г. Ореста Аллегри-младшего призывают, как итальянского подданного, на военную службу в итальянскую армию. Попытки отца освободить сына от военной службы не увенчались успехом и Орест Аллегри-младший уехал в Италию.
Приведем несколько фрагментов из книги воспоминаний заслуженного артиста РСФСР Геннадия Михайловича Мичурина (1897–1970) [3]:
«Отец безмерно тосковал о нём <о сыне. – Прим. авт. странички сайта>, о чём он делился со мной, подолгу ожидая какой-либо весточки из отрезанной от нас Италии. Писем всё не было, и Аллегри, когда-то плотный и крепкий, на глазах наших становился худеньким, а пиджак его – широким, подчёркивая необычную щуплость владельца. Но вот кончилась мировая война. Аллегри, как итальянский подданный, получил паспорта и визы в Париж к Дягилеву, который уже давно атаковал его предложениями. В 1920 году старик написал сыну через общих знакомых в Италию, чтобы тот ехал к Дягилеву.
…Тяжесть отъезда из России усугублялась для него нервным заболеванием дочери, которую врачи оставили до излечения в больнице на Пряжке.
… Позже выяснилось, что в это время Орест, состоя в социалистической партии, добился поручения в Советскую Россию через Болгарию и Румынию. Его письма, так же как и письма отца, не дошли до адресатов. В пути, уже оказавшись на Украине, сын заболел тифом, и его сняли с поезда в Киеве. И тут нелепейшее сцепление случайностей создало ситуацию, которой несколько позже оба – и отец и сын – долго не могли поверить. Из трёх недель, что пролежал в больнице Орест, семья Аллегри, кроме заболевшей и оставшейся в Петрограде дочери, ожидала несколько дней в Киеве формировавшийся железнодорожный состав через Вену в Париж. Так и получилось, что те дни вся семья Аллегри провела в одном городе, впервые за несколько лет вместе – не подозревая об этом!
Всё это узнал я от самого Орестушки, с которым меня познакомил мой дружок Кока Бенуа (Николай Александрович Бенуа. – Прим. авт. странички сайта), единственный сын Александра Николаевича, принявший, несмотря на молодость, декорационную мастерскую. Передо мной стоял совсем молодой ещё человек, ниже среднего роста, с чудесной улыбкой, очень красившей его. Совсем не похож он был на Ореста Карловича, но стоило ему заговорить, и сразу вспоминался его отец в этом самом декорационном зале. Теперь здесь будет работать следующее поколение: Бенуа, Щуко, Добужинский и Аллегри. Через некоторое время возникла среди них девушка-маляр с улыбчатым русским личиком, уже к апрелю обогащавшимся множеством веснушек. Я стал невольным свидетелем развития её романа с Орестушкой – Кока Бенуа "набивал руку", работая маслом над моим портретом, и мне хоть на полчасика приходилось подниматься к ним».
В вышеприведенном отрывке речь идёт о знакомстве Ореста Аллегри-младшего с Параскевой Авдеевной Плистик (15.10.1898 – 10.08.1986). Уроженка Санкт-Петербурга из бедной семьи рабочих училась в Школе актёрского мастерства и посещала подготовительные рисовальные классы С.М. Зейденберга. В 1918–1921 гг. занималась в АХ (ГСХМ) в мастерской В.И. Шухаева, затем – К.С. Петрова-Водкина. В 1920 познакомилась с пейзажистом Орестом Аллегри-младшим, в 1922 вышла за него замуж; в этом коротком браке родился сын Бенедикт [4].
В 1923 году супруги собрались эмигрировать во Францию, но за день до отъезда муж утонул. Впоследствии Параскева Авдеевна эмигрировала в Париж к отцу Ореста Аллегри, стала довольно известным акварелистом и живописцем под именем Параскева Кларк (Paraskeva Clark).
Вернёмся к книге воспоминаний заслуженного артиста РСФСР Г.М. Мичурина [3]:
«... У молодых Аллегри появился первенец, и наконец Орестушка поведал нам, что отец его рад увидеть всю молодую поросль Аллегри у себя в Париже – он выхлопотал паспорта и визы для всех и ждёт их летом с нетерпением.
То лето выдалось знойным, а день их отъезда был особенно раскалённым – запомнил я его потому, что на следующий же день узнал о трагедии. Да, конечно, это была трагедия, если связать события, беря началом несостоявшуюся, но возможную встречу в Киеве и многолетнее стремление отца встретиться с любимым и единственным сыном. Утром, в день отъезда Орест Орестович пошёл попрощаться с неизлечимо больной сестрой в больницу на Пряжке. Ожидая впуска посетителей и изнывая от жары, он решил выкупаться в злосчастной Пряжке и... утонул.
Друзья уговорили вдову (Параскеву Авдеевну. – Прим. авт. странички сайта) сразу после похорон Ореста Орестовича отправиться к старикам в Париж».
Семье Аллегри посвящены и многие страницы в дневниках Александра Николаевича Бенуа периода 1916 – 1918 годов [5].
Приведём несколько цитат из этих записей:
«Пятница, 5/18 января 1917 г.
Бедный Орест (Орест Карлович. – прим. автора очерка) переживает снова тяжёлую семейную драму. Он снова сошёлся со своей стародавней пассией Е.П.К. (Екатериной Павловной. – Прим. авт. странички сайта) и весь в этом романе, который осложнился ещё тем, что вернулся из (военной) ссылки её муж – германец! В доме у них полный кавардак: старший сын (Орест Орестович. – Прим. авт. странички сайта) и старшая дочь даже съехали на другую квартиру, остальных он изводит своими придирками, причём сам это сознаёт, кается, однако ничего с собой поделать не может.
… Орестика Аллегри забирают на военную службу (ему 18 лет) (в итальянскую армию, как подданного Италии. – Прим. авт. странички сайта). Наивный папаша отправился было торговаться с (итальянским) консулом и предложил такой вопрос: "Ну, а что будет, если он не поедет?" – "То есть как так?" – "Ну, просто не поедет". – "Да что с вами, маэстро, тогда он будет объявлен дезертиром и ему некуда деваться, он и паспорта не получать не может!" И тут же, сжалившись, консул на прощанье шепнул: "Едва ли партия наших вольнообязанных <окажется> дальше Мурманска!" На самом деле Орестика всё же забрали, он в Италию попал и после окончания войны пожелал вернуться к отцу, но злая судьба распорядилась иначе – он как раз появился в Петербурге тогда, когда отец с младшим братом уже были на пути в Италию. Но бедный, милый юноша не долго ещё прожил с нами (его мой Кока (Николай Бенуа. – Прим. авт. странички сайта) взял к себе в помощники – Орестик уже успел выработаться под руководством отца в отличного техника). В жаркий июньский день он вздумал выкупаться в канале, что тянется к морю от дома умалишённых (на 11-й версте); с ним сделался удар, и он сразу пошёл ко дну. Его вдову (Параскеву Авдеевну. – Прим. авт. странички сайта) и сына (Бенедетто. – Прим. авт. странички сайта) после разных хлопот Аллегри (Оресту Карловичу. – Прим. авт. странички сайта) удалось выписать к себе в Париж (в 1923 или 1924 году)».
Пятница, 13 июля (1923 г. – Прим. авт. странички сайта).
Какой кошмар! Какой кошмар! Утонул Орестик Аллегри. Утонул третьего дня, как раз в день, когда мы получили письмо от Екатерины Павловны (второй жены Олеста Карловича Аллегри, с которой он уехал за границу. – Прим. авт. странички сайта). А я ещё на днях имел глупость и необдуманность написать, что он уже на пути к ним. Узнали мы это ужасное известие от его пришедшей среди дня жены, от его вдовы, той не слишком серьёзной но, может быть, милой барышни, на которой он женился год назад и которая на Пасху его одарила сыном, названным им Бенедетто.
С женой и этим Бенедетто на руках, пешком (ибо у них не было денег на трамвай) в страшную жару, но весёлый… он отправился в среду навестить сестру Ольгу, бывшую чем-то вроде сиделки в сумасшедшем доме на Петергофской дороге, чтобы её лечить от безумия. Там они плотно пообедали и сейчас же отправились купаться в канале, ведущем к морю. Параскеву Авдеевну с ребёнком оставили на берегу, а Орестик и Олеся разделись и среди копошившихся в воде детворы бросились в воду. Орестик плавал очень ловко и несколько раз нырял, но вдруг (каких-то не более трёх-четырёх сажен ширина) замахал руками и стал биться. Сидевший неподалеку рыболов, которому стоило войти в воду, чтобы протянуть ему руку, сунул ему только свою удочку, за которую он слабо ухватился и которая ушла в сторону. Тут рыболов стал расшнуровывать сапоги, но Орестик, взмахнувший ещё раз, погрузился на дно. Олеся в это время подплыла к этому месту, но, не умея нырять, не могла спасти брата, тем более что пришлось бы маневрировать между обломками затонувшей баржи. И вот был мир, радостный, весёлый – и вдруг ничего! Бедняжка убита горем и не знает, что предпринять.
И как раз вчера, на следующий день после катастрофы, приходит из Парижа извещение о посылке им 1000 фр. Теперь она в колебании: ехать ли ей или нет (её что-то в Смольном не признавали за итальянскую подданную по мужу, но потом признали). Но, кажется, она склоняется к отъезду, так как ей слишком здесь тяжело. У её отца – игрового человека – очень негативное отношение к их браку. А жили они с Орестиком последнее время у него, распродав перед отъездом весь свой последний скарб. Каково-то ей было возвращаться в этот и без того опостылевший дом, из которого утром она вышла в радостный, свежий день на прогулку с молодым, весёлым мужем и куда она вернулась одна, опустошённая горем, разбитая, одна навсегда. И с ужасом она думает о милом своём муже, оставшемся лежать там, на дне, в холодной воде, испытав предельный ужас и горе. Как раз в момент, когда не знаешь, что жизнь стала им улыбаться, всё в этой короткой жизни Орестика фатально: отъезд этого единственного удачного члена семьи на войну, его искалечение (контузия, от которой он чуть покривел), его возвращение в Петербург, как раз через месяц после того, что его отец отбыл в Италию в расчёте на то, чтобы там его встретить. Поистине такой ужас. Я слушал рассказ, глядел на тихо всхлипывающую вдову и не верил, что всё это случилось. Убита, убита и за Орестика и за его отца. Параскева уже известила его письмом. Ужас! Мысль об этом меня преследует, и в том сцеплении ужасов, которые постигли семью Аллегри за последний год, – есть что-то жестоко-роковое и какой-то оттенок кары. Кому, за какие грехи, я не знаю, но отделаться от этого впечатления нельзя, и оно навевает особый мистический страх…
Параскева Авдеевна у нас обедала. Ещё одна подробность рассказа: весь день Орестик был занят сколачиванием и раскрашиванием деревянного креста, который он собирался поставить на могиле матери вместо недавно украденного. Это крест был первый предмет, который жена увидела, вернувшись домой.
Среда, 8 августа.
Параскева Аллегри с маленьким, по мнению наших дам, ужасно на дедушку похожим, очень тщедушным, но живеньким Бенедетто. Она тоже получила письмо из Парижа, её туда зовут, и это её очень утешило. Но канитель с отъездом будет большая».



Информационную страницу подготовили И.Л. Лейнонен © (Лауша, Германия) и М.Т. Валиев © (С.-Петербург).
01.07.2015

При копировании ссылка на сайт обязательна.