.
Ниже приводится краткая биография В.А. Шаляпина, подготовленная по книге В.Г. Рожкова: Владимир Андреевич родился 3 мая 1924 года в городе Ленинграде. В 6-ю специальную артиллерийскую школу поступил в 1939 г. и окончил её уже в эвакуации в Тобольске в 1943 г.
После 6САШ окончил Томское артиллерийское училище. Участник Великой Отечественной войны с мая 1943 года по май 1945 года.
Боевой путь начал на Ленинградском фронте. Участвовал в освобождении Ленинграда от блокады. В августе 1944 года в боях под городом Нарва был тяжело ранен. После выздоровления возвратился в свою часть. В составе 2-го Белорусского фронта участвовал в освобождении Польши. С апреля 1945 года в составе 1-го Белорусского фронта участвовал в штурме Берлина.
В 1949 году поступил в Ленинградскую Военно-воздушную инженерную академию им. А.Ф. Можайского, которую окончил в 1955 году. В 1959 году после расформирования авиационной дивизии, в которой служил старшим инженером дивизии, прошел переподготовку и был назначен главным инженером дивизии Ракетных войск стратегического назначения. С 1962 г. – преподаватель академии им. А.Ф.Можайского.
В 1968 г. – успешно защитил кандидатскую диссертацию. В 1973 г. - уволился в запас по выслуге лет.
С 1974 г. работал в Арктическом и Антарктическом НИИ главным метрологом института. В 1978 -1979 годах участвовал в 24-ой Советской Антарктической экспедиции. Принимал участие в работе научных станций «Северный полюс-21, 22, 23».
В 1984 году вышел на пенсию. Принимал активно участие в работе общественных организаций. Имеет ряд печатных работ.
Владимир Андреевич внезапно умер в ноябре 2005 года и как кавалер ордена «Александра Невского» похоронен в Александро-Невской лавре.
В книге В.Г. Рожкова [1] приведены такие строки:
«Высоким ростом, солидностью и ровной требовательностью к подчиненным обладал старшина Владимир Шаляпин. Вместе со своей батареей он перенес тяжелейшую эвакуацию в 1942 году и уже из совхоза «Боевой» был направлен в Томское артиллерийское училище. Он был участником обороны Ленинграда и штурма Берлина. Его грудь украшали многие правительственные награды, в том числе орден «Александра Невского». В послевоенные годы Владимир Андреевич Шаляпин – постоянно активный участник всех ветеранских мероприятий, член Совета ветеранов 6ой специально артиллерийской школы.
После эвакуации, в совхозе «Боевой» старшинами трех батарей были Владимир Шаляпин, Виктор Рожков и Борис Горин.
Владимир Шаляпин вспоминает:
«Поскольку в школе существовал порядок, по которому каждый месяц одна из батарей давала концерт художественной самодеятельности, то к этому маленькому оркестру присоединялись ребята из других взводов, а потом и из других батарей и к концу года, он превратился в школьный оркестр народных инструментов, который насчитывал 28 человек. В оркестре были представлены все струнные инструменты, включая огромную бас-балалайку, на которой великолепно играл Володя Хрон. Художественным руководителем и дирижером был, конечно, Георгий Спиридонов. В 1940 году оркестр удачно выступил на районном конкурсе струнных оркестров и был участником финального городского смотра в Доме офицеров, на котором получил диплом 3ей степени. Значительные успехи были и в спорте. Баскетбольная команда школы была чемпионом города среди военных училищ города. Волейбольная, стрелковая, гимнастическая команды, футболисты школы на всех соревнованиях занимали призовые места».
Все это создавало обстановку мажора и гармонии, помогало в учебе и воспитании спецшкольников, облегчало задачу руководства в подготовке мужественных, всесторонне развитых и преданных защитников своей Родины.
И сейчас, по прошествии многих десятков лет, вспоминая довоенные дни учебы в 6ой специальной артиллерийской школе, хочется от души сказать: «Какое же замечательное было время! Какое же счастливое у нас было детство!». Но впереди была война!!!»
«… Участие в оборонных работах.
В это время немецко-фашистские войска стремительно продвигались в направлении к Ленинграду. 6 июля наши войска оставили Остров, 9го – Псков, а 14го немецкие танки подошли к Луге, где были остановлены ожесточенным сопротивлением наших соединений и частей, вынудив немецкое командование группы «Север» остановить свое наступление и перейти к перегруппировке сил. Эта остановка дала возможность нашему командованию организовать более прочную оборону на Лужском рубеже и форсировать строительство оборонительных сооружений Красногвардейского (Гатчинского) укрепрайона. Вместе с войсками в строительстве оборонительных сооружений принимали активное участие жители города Ленинграда – мужчины, женщины, подростки. Не могли не участвовать и учащиеся нашей спецшколы.
Вот как вспоминает об этих днях бывший учащийся 1ой батареи Владимир Андреевич Шаляпин:
«В середине июля большая группа спецшкольников была направлена на строительство оборонительных сооружений Гатчинского укрепрайона. Здесь мы копали окопы, строили огневые точки и оборудовали артиллерийские огневые позиции. Всеми работами руководили военные инженеры. Работали до изнеможения по 10-12 часов. Вечером, после ужина, просто падали и мгновенно засыпали. Через несколько дней стало легче. Мы втянулись в работу. Ведь, мы были молодыми и физически очень крепкими. Вот где пригодились занятия физкультурой и спортом. На каждый день устанавливалась норма выработки. Некоторые ребята умудрялись выполнить две нормы. В числе таких ребят были Петр Колосов и я. Заранее обговорив, что если мы выполним две нормы, нас отпустят на один день в Ленинград, вечером на последней электричке мы с Петром Колосовым уехали домой.
9го августа, после перегруппировки и пополнения боеприпасами, немцы возобновили наступление на Ленинград со стороны Луги и Кингисеппа. Очевидно, наши труды были не напрасными, т.к. наступление немцев было не таким стремительным, как в первые недели войны. В то же время на южном участке Ленинградского фронта дела обстояли хуже. Немцы, прорвав нашу оборону и форсировав р. Волхов, 29 августа подошли к г. Колпино, но здесь были остановлены частями Красной Армии и ополченцами знаменитого Ижорского завода. Однако, восточнее Колпино, враг 30 августа захватил станцию Мга и перерезал железную дорогу, связывающую Ленинград с Москвой. Продолжая наступление, 8 сентября немцы вышли к Ладожскому озеру и овладели городом и крепостью Шлиссельбург, блокировав Ленинград с суши.
После прорыва Лужского рубежа фашисты прошли к г. Гатчина. Начались сильные бомбежки города и обстрелы с самолетов, работающих на оборонительных сооружениях. Окопы, которые мы выкопали, стали занимать красноармейцы, а нам было приказано уходить в направлении Красного Села. И, вот, мы рано утром вышли из Гатчины и пошли в Красное Село по какой-то лесной дороге. Погода в эти дни стояла прекрасная. На небе ни облачка. День выдался жаркий, безветренный. В лесу, несмотря на деревья, стало душно. Ребята, обливаясь потом, без еды и питья, еле-еле к 5ти вечера добрели до Дудергофских озер. Это был изнурительный 20 или 25км марш. Все буквально попадали на берегу озера и с жадностью набросились на воду. После часового отдыха наши руководители, из числа преподавателей, приняли решение возвратиться в Ленинград, т.к. штаб оборонных работ нам найти не удалось. Еле-еле волоча ноги, чуть ли не ползком, добрались до вокзала в Красном Селе и на электричке уехали в город.
После отдыха, через 2 дня, наша группа опять была отправлена на «окопы» в район Красного села. Опять копали траншеи и строили и оборудовали позиции для артиллеристов прямо у подножья Вороньей горы, самой высокой горы в этом районе. Но здесь мы пробыли не долго, не больше недели.
7 сентября с утра началась сильная бомбежка станции Тайцы и укреплений на Вороньей горе. Очевидно, немцы считали, что на Вороньей горе находятся наблюдательные пункты артиллеристов. Бомбардировщики, группами по 10-15 самолетов пролетали мимо нас, разворачивались и прямо над нами открывали бомболюки. Высота полета была небольшой, метров 500-600, и было хорошо видно, как бомбы отрываются от самолета, и, вытягиваясь в нитку, летели к земле. Впечатление было такое, что они падают прямо на нас, но бомбы по инерции пролетали мимо и взрывались на Вороньей горе. Мы сидели в окопах, прижавшись друг к другу, а головы прикрывали широкими совковыми лопатами, т.к. осколки от разорвавшихся бомб со свистом пролетали над головой и некоторые попадали в наш окоп. Это было первое наше боевое крещение. Бомбежка продолжалась часа два. В один из моментов затишья, часов в 12, прибежал посыльный, наш спецшкольник, из штаба оборонных работ и сказал, чтобы мы немедленно бежали в деревню, где находился наш штаб, т.к. немцы уже взяли Тайцы и продвигаются к Красному Селу.
Когда прибежали в деревню, все наши бригады уже собрались, и мы пошли по направлению к поселку Торики. Солнце склонялось к горизонту, все устали, да и голод стал напоминать о себе. В это время подошли к стоящему в поле сараю с останками прошлогоднего сена. Наш руководитель принял решение остановиться и переночевать в сарае. Кое-как перекусили, у кого что было, и улеглись спать. Заснули, конечно, мгновенно.
Рано утром, солнце только-только взошло, нас разбудила стрельба зенитных пушек, которые вели огонь по большой группе бомбардировщиков, летевших бомбить Ленинград. Это было 8 сентября.
Заградительный огонь был настолько плотным, что строй бомбардировщиков рассыпался, а один задымил, загорелся и стал падать. Трудно передать наше ликование. Все закричали «Ура» и стали прыгать и кидать фуражки вверх.
Мы быстро собрались и пошли в сторону города. Часа через два вышли на железную дорогу и по ней пришли на станцию Скачки. Не доходя до станции, увидели стоящую электричку. Все побежали и стали кричать и махать руками, т.к. боялись, что электричка уйдет без нас. Но все закончилось благополучно. Электропоезд простоял еще часа два. Это была последняя электричка на Ленинград».
Таковы сохранившиеся воспоминания бывшего учащегося старшей (первой) батареи нашей школы. Не исключаю, что существовал какой-то график направления на оборонные работы учащихся 6ой САШ. Но, к сожалению, этих планов я не знаю. Но мне точно известно, что учащиеся нашей, 2ой батареи, были отправлены уже в начале второй декады июля и работали на возведении оборонительных рубежей около двух недель.
… 7 октября 1941 года по поручению начальника штаба вооруженных сил Германии генерал А.Иодль подписал широко известное распоряжение: «Фюрер решил, что капитуляция Ленинграда, и позже и Москвы, не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником. Недопустимо рисковать жизнью немецкого солдата для спасения русских городов от огня, точно также нельзя кормить их население за счет германской расы». В другом документе фашистской ставки от 29 сентября 1941 года говорилось: «Фюрер решил стереть г. Петербург с лица Земли. После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта».
Но ни жестокие бомбардировки, ни постоянные артиллерийские обстрелы не сломили духа ленинградцев. Город жил, город стоял! И тогда немцы решили задушить нас блокадой, голодом, оружием невидимым и неслышимым, которое было страшнее и бомбежек, и обстрелов. Уже в ноябре в городе не было ни света, ни тепла, не работал водопровод, общественный транспорт, оставались мизерные запасы продовольствия, улицы почти пустынны.
Многое изменилось и в нашей школе
В школу стало приходить все меньше и меньше ребят. Никаких занятий, конечно, не было. Кто приходил в школу, собирались в одном классе, который находился над кухней, так как там было более-менее тепло. Разговоры велись только о еде, о хлебе, о картошке, о том, как хорошо и вкусно ели до войны. Как были прожиты декабрь и январь невозможно передать, а еще труднее рассказать и описать».
И все-таки, несмотря на тяжелейшее положение с продовольствием в городе, мы, спецшкольники, ежедневно получали горячую пищу. Правда, я, как и некоторые другие товарищи, часть ее приносили домой. У меня, например, в полевой сумке, с которой я ходил в школу, стояли две стеклянные баночки, куда я выкладывал все густое из первого и второго; сверху клал пайку хлеба. Дома, где у нас было еще 3 иждивенца (мама и 2 сестры), моим «подаркам» всегда были очень рады.
Говоря о личных воспоминаниях, не могу забыть случая, когда отец на заводе как-то поймал воробья. Мама его сварила в целой кастрюле, а папа разделил ровно на 5 частей. Мне помнится, досталось воробьиное сердечко.
Путь мой от дома до школы проходил вначале мимо полей у речки Смоленка, затем мимо Армянского, Немецкого (лютеранского) и Смоленского кладбищ, а потом по 16й или 14й линии до Среднего проспекта. Многие василеостровцы везли своих умерших родственников к кладбищам, а уже там, не имея сил и средств, бросали их на саночках или просто в простынях и одеялах. Некоторые заводы не работали и люди приходили на поле у речки и копали длинные (около 20метров) и широкие (около 3метров) рвы, в которые по утрам привозили собранные по улицам трупы и сваливали их туда. Сейчас там находится братское кладбище, похожее на Пискаревское. Так вот, пока я доходил до школы, мне навстречу попадались 3-4 машины, накрытые брезентом с торчащими из-под него человеческими конечностями, и более сотни «саночек» и «гробиков». И это ежедневно!!!
Не могу забыть: у забора за ларьком, сразу за мостиком через Смоленку (слева), дня три лежала замерзшая мертвая пожилая женщина с поднятой ногой. На третий день ногу кто-то отпилил. Был и другой подобный случай, но я не могу об этом писать! Страшно!
Не могу ничего утверждать, но, когда болела мама, я иногда ходил промышлять чего-нибудь на рынок, но никогда не покупал выставленные на продажу студень, котлеты и другие мясные изделия.
Уже после войны мои старые знакомые по Озеркам рассказывали, что наши бывшие соседи по первому этажу (Евелевы и Ефимовы) были арестованы и пропали, якобы, за то, что заманивали детей и употребляли их в пищу.
Своими отрывочными воспоминаниями я еще раз хотел подчеркнуть всю тяжесть положения населения Ленинграда зимой 1941-1942 года.
Не лучше было и положение нашей школы. По различным причинам сокращалось число учащихся, чаще всего по болезни. В интернате от истощения умерли Биллер и Горбоносов, хотя они имели регулярное питание. В подворотне своего дома был найден мертвым учащийся 3ей батареи (фамилию, к сожалению, не установил).
И, хотя с началом работы «Дороги жизни» появились надежды на улучшение положения, результаты голода давали о себе знать.
25 декабря норма выдачи хлеба в Ленинграде была увеличена на 100граммов, а 24 января – еще на 50. Однако продовольственное положение в городе оставалось очень тяжелым.
В середине января в школе заговорили о скорой эвакуации. А в первых числах февраля уже был известен день отправления – 5 февраля 1942 года.
Новый военрук школы – майор Владимир Сергеевич Григорьев, собрав младших командиров, рассказал им о трудностях предстоящего пути, а в заключении сказал: «Страна требует вас! Ей нужны новые командиры…».
В создание стройной организации ветеранов 6ой САШ много сил и энергии внесли бывший военный руководитель школы генерал-майор А.Г.Черток, старшина довоенной 2ой батареи Илларион Сорокин, а затем воспитанник 1ой батареи Алексей Васильев. Был создан Совет ветеранов, избран Комитет, распределены обязанности. До последнего времени активное участие в работе Комитета ветеранов принимают Герой Социалистического Труда генерал-майор в отставке Вениамин Васильевич Волков, полковник Владимир Иванович Савельев, майор Игорь Романович Миркин, майор Анатолий Иванович Ранков и другие. Председателем Комитета является генерал-майор в отставке Виктор Гаврилович Рожков. Не могу не назвать кавалера ордена «Александра Невского» полковника Владимира Андреевича Шаляпина, который до последних дней своей жизни беззаветно отдавал себя ветеранской работе. Он умер в ноябре 2005 года и похоронен в Александро-Невской лавре.
О В.А. Шаляпине:
… после тяжелого ранения своего командира В.А.Шаляпин, 20ти летний лейтенант, принял командование на себя, и чтобы удержать плацдарм на западном берегу Вислы, вызвал огонь на себя. Плацдарм был удержан. Молодой лейтенант за личное мужество и отвагу был награжден орденом «Александра Невского».
Источники:
1.Рожков В.Г. Шестая (Первая) специальная артиллерийская школа. СПб., 2006.
Информационную страницу сайта подготовил М.Т. Валиев ©
08.03.2015