Дмитрий Васильевич Каррик родился в 1867 году в С.-Петербурге в семье фотографа шотландского происхождения Вильяма (Василия) Андреевича Каррика (William Carrick, 31.12.1827 – 11.11.1878) [1] и переводчицы, журналистки, детской писательницы Александры Григорьевны Маркеловой (1832 – 1916) [2].
В семье уже рос Григорий – сын А. Г. Маркеловой от первого брака, усыновлённый В.А. Карриком. Спустя два года после рождения Дмитрия, 11 ноября 1869 года, в семье Карриков появился Валерий Вильямович (Васильевич) Каррик (11.11.1869 – 27.02.1943) – будущий известный детский писатель, журналист, иллюстратор и карикатурист [3].
Семейство шотландских купцов Карриков поселилось в России ещё в XVIII веке. Ещё в 1790-х прадед Дмитрия Каррика был записан на лондонской бирже «купцом из Петербурга»: у него в Кронштадте была своя фирма по экспорту леса (Holzexportfirma) [4]. Его сын, дед Дмитрия, Эндрю (Андрей) Каррик (Andrew Carrik, 1802 – 10.07.1860) [4,5], тоже стал купцом, а «приехав в 1825 году из Петербурга в Эдинбург, познакомился с очень красивой 15-летней девочкой Джесси (Лаудер). Вскоре они обвенчались, а 31 декабря 1827 года у них родился первенец – Вильям. Если верить семейным преданиям, то буквально через несколько недель после этого события Эндрю Каррик перевёз семью из Эдинбурга в русский город Кронштадт» [6] к своему отцу (прадедушке Дмитрия Каррика), где они прожили почти 16 лет до переезда в С.-Петербург.
«В небольшом особняке купеческого квартала Кронштадта и прошло ранее детство Вильяма. Когда мальчику исполнилось девять лет, было решено послать его в Санкт-Петербург, в английскую школу мистера Фишвика (Richard Fishwick), чтобы он мог хорошо освоить родной язык. Он должен был жить теперь в городе, и его поручили заботам некоей миссис Вильсон, которая содержала скромный пансион на Галерной. И Вильям вырос, одинаково владея английским и русским языками, а затем изучил еще французский и немецкий. В 1840 году у Эндрю и Джесси Карриков появился второй мальчик, Джордж-Лайон (Егор или Георгий Андреевич Каррик, 1840 – 1905, ставший известным педиатром), а два года спустя девочка Джесси-Мэри, которая приходится мне бабушкой», – вспоминала внучатая племянница Вильяма, британская мемуаристка Фелисити Эшби (Jane Felicity Ashbee; 22.02.1913 – 26.07.2008 [7]) в своей публикации о старшем брате бабушки «Фотограф с Малой Морской», подготовленной и переведённой на русский язык для журнала «Юность» [8].
«В С.-Петербурге известно только лишь о двух приватных английских школах, основанных независимо от церкви. Первую из них открыл английский педагог Рихард Фишвик в 1811 году. В неё было принято 25 мальчиков. Плата за учёбу составляла 360 рублей для учащихся и 500 рублей для школьников, проживавших в интернате. В школе преподавали религию, грамматику, арифметику, рисование, английский, русский и французский языки. Шотландец Вильям Каррик, ставший позже известным фотографом, был принят учеником в это учебное заведение в 1840 году» [5], – писала Юлия Манке-Девлин в своей книге «Британская миграция в Россию в 19-м столетии: интеграция – культура – будни». Однако, по другим источникам [8,9], на момент поступления в школу Вильяму было не тринадцать лет, а девять: «Девяти лет Каррика отдали учиться в английскую школу на Васильевском острове, а в шестнадцать лет он поступил в Санкт-Петербургскую Академию художеств...» [9].
После окончания школы в 1844 году – в год переезда семьи Каррик из Кронштадта в С.-Петербург – будущий отец Дмитрия поступил в класс архитектуры С.-Петербургской Академии художеств. Семья проживала в это время на Васильевском острове, в угловом доме № 18/1 по Биржевой линии и Биржевому переулку [9] – «в доме позади здания Биржи» [8]. Глава семьи являлся агентом компании «City of London» по торговле лесом в С.-Петербурге.
«Однако большую часть времени новоиспечённый студент (Вильям Каррик) проводил в классе рисунка у замечательного художника, профессора Александра Брюллова – родного брата Карла Брюллова. Девять лет, проведённые Карриком в Академии, были годами безмятежного счастья. Семья его жила в достатке, имела широкие знакомства в кругах творческой интеллигенции. Небезызвестным человеком являлся Каррик в музыкальных и театральных кругах. Обладатель красивого баритона, он в юности нередко пел на вечерах у великой княгини Елены Павловны, родной сестры царя Александра I, где ему аккомпанировал молодой Антон Рубинштейн.
В мае 1853 года Каррик просил Совет Академии художеств разрешить ему отправиться за границу для усовершенствования в архитектуре и "удостоить... звания художника по архитектуре". Просьба его была удовлетворена: общим собранием Академии художеств он был "удостоен звания неклассного художника с правом производить строения". В 1853-1857 годах Каррик жил в Италии, в Риме, вместе с другом скульптором П.П. Забелло – знакомым А.И. Герцена, впоследствии автором его бюстов и надгробия в Ницце. Здесь Каррик активно занимался акварельной живописью, создал альбом характерных "итальянских типов"... Известно, что он был дружен с русской колонией в Риме, владел итальянским языком и очень увлекался итальянской оперой и народными песнями.
В Россию Вильяма заставили вернуться тяжёлая болезнь отца и разорение фирмы Карриков. Крымская война между Англией и Россией и связанная с нею блокада портов совершенно подорвали их торговые дела. Все семейные заботы тяжёлой ношей легли на плечи молодого Вильяма. Ему надо было найти источник существования. Поначалу он принялся за акварельные портреты. Но в то время даже самые лучшие художники-акварелисты не могли добыть своими работами необходимых средств.
В конце 1850-х годов в России развернулись горячие дискуссии о фотографии» [6].
Акварельный портрет стал довольно быстро вытесняться «новым видом искусства – быстрым в исполнении и более дешёвым – фотографией. Русский гравёр Ф.И. Иордан писал в 1854 году из Флоренции архитектору А.П. Брюллову: "Сильно пугает меня фотография, которая делает здесь большие успехи, и здешние портретисты сидят вовсе без работы...". Так же обстояло дело и в России. "Фотографы плодятся у нас со дня на день. Конкуренция огромная, и все завалены работой: так велика слабость у смертных видеть своё изображение...", – сообщалось на страницах журнала "Современник". И Каррик решился: он занялся светописью – так в то время называли фотографию. Поменяв кисть и палитру на тяжёлый и неуклюжий фотоаппарат, он не расставался с ним до конца жизни» [10].
Летом 1857 года Вильям вместе с матерью, младшим братом Джорджем (Егором Андреевичем) и сестрой Джесси-Мэри отправился на родину в Эдинбург, чтобы устроить брата в медицинский колледж, а сестру в пансион для девушек. Находясь в Эдинбурге, Вильям Андреевич изучал фотоаппараты и фотодело у фотографа Туна и подружился с опытным фототехником Джоном Макгрегором, ставшим впоследствии его компаньоном и другом. Они договорились вместе работать в Петербурге – открыть собственное фотоателье [6,8,10].
«Но планы будущего знаменитого фотохудожника едва не разрушились из-за весьма рискованного поступка. Из Шотландии Каррик привёз три первых номера герценского журнала "Колокол". И кто-то из друзей Каррика устроил публичное чтение этих номеров в трактире. Друга арестовали, а нашим шотландцем заинтересовался сам Александр II. 5 января 1858 года императору доложили: "Великобританский подданный Вильям Каррик имеет от роду 30 лет, жил с малолетства в С.-Петербурге и воспитывался в Императорской Академии художеств. В 1853 году для усовершенствования в живописи побывал в Италии, но, кажется, не сделал там больших успехов, ибо, как говорят, он намерен совсем оставить художнические занятия и посвятить себя торговле...".
Уже на следующий день после доклада императору шеф III отделения князь Долгоруков написал следующий приказ: "Благовидным образом, не в виде полицейской меры, пригласите ко мне г. Каррика завтра утром в 10 часов". А на полях против этой записи – пометка: "Исполнено. Каррик был у князя 7 января утром". О чём говорили шеф полиции и будущий фотохудожник, неизвестно, однако Каррика не репрессировали. Видимо, Долгоруков ограничился душевной беседой, намекнув Вильяму, что даже британскому подданному небезопасно распространять запрещённую в России литературу.
Предоставленная Александру II справка не была точной: не торговлей, а фотоискусством решил заняться этот молодой человек... в 1859 году ателье Каррика и Мак-Грегора распахнуло двери в оживлённом и престижном районе столицы – на Малой Марской улице, в верхнем этаже дома № 19» [10].
«Великий химик Дмитрий Менделеев, сам увлекавшийся фотографией, высоко ценил мастерство Вильяма Каррика, часто заказывал у него фоторепродукции полотен художников-передвижников и даже задумал вместе с ним создать общество пропаганды в народной среде произведений искусства средствами фотографии. Работы Каррика великий учёный помещал в самодельные альбомы» [6].
В 1860 году умер отец Вильяма Эндрю Каррик – дедушка Дмитрия Васильевича Каррика. Похоронили его на Смоленском лютеранском кладбище: «Каррикъ, Андрей † 10 iюля 1860, 58 летъ. Надпись по-англiйски (Смоленское евангелическое кладбище)» [11]. К сожалению, его могила не сохранилась.
Вильям Андреевич «Каррик постоянно совершенствовал своё мастерство. В 1860-х годах он овладел новой техникой фотографирования групп на открытом воздухе. Много раз обходил фотограф со своей камерой петербургские улицы и предместья в поисках интересных лиц и сценок городской жизни. Так постепенно сложилась коллекция "петербургских типов", состоящая из 300 фотографий» [6].
Его младший сын Валерий, брат Дмитрия Каррика, позже писал в своём дневнике: «"Вся плеяда тогдашних крупных художников – Крамской, Ге, Шишкин, Коровин, Савицкий – были в той или иной степени близки к отцу". Вильям Каррик был знаком, дружил и работал с большинством российских художников, творивших в 1840–70-е годы, и особенно – с передвижниками. Их влияние на творчество фотохудожника очевидно. Но более интересным представляется исследование обратного влияния фотоискусства мастера на творчество художников. Валерий Каррик в дневнике писал: "Немало пользовались снимками отца художники для вдохновения каким-нибудь пейзажным мотивом или для изображения движений". Друг Каррика Н.М. Соковнин был более категоричен: "Многие его картины с натуры вошли целиком в произведения художников..." ... Не случайно в 1876 году Каррику было присвоено звание "Фотограф Академии художеств" и предоставлена мастерская в здании Академии. Вильям Каррик был очень красив. Высокий, стройный, с длинными каштановыми волосами и окладистой бородой, он являлся желанной моделью для художников. Искусствовед Ю.Г. Епатко даже высказал предположение, что Каррик послужил моделью для одной из работ Карла Брюллова в Исаакиевском соборе» [6].
В 1860-х годах «у Вильяма Каррика появилась семья – сначала "нелегальная". Его возлюбленной, а через несколько лет и официальной женой стала знаменитая русская "нигилистка" Александра Маркелова – детская писательница и переводчица, одна из первых в России журналисток. В течение пяти-шести лет Вильям скрывал от матери, что у него есть семья» [6] – во-первых, потому что он нарушил все возможные традиции и устои семьи, женившись не в Шотландии на шотландке [12], а на русской, и во-вторых, «дело было в том, что Маркелова имела ребёнка от первого брака (его Вильям усыновил), была революционеркой и атеисткой, не имела никакого приданого и зарабатывала деньги литературным трудом. Только после рождения второго сына (Валерия) Вильям познакомил мать со своей семьёй. Материально Каррику жилось очень непросто. Oн должен был содержать мать, сестру, брата-студента, а затем ещё и троих детей. Но, несмотря на трудности, для создания галереи "Русские типы" он всё-таки решил фотографировать простолюдинов, которые ничего не могли заплатить. Для осуществления своего замысла он ездил в Карелию, Новгородскую, Тульскую губернии, в Финляндию» [6].
«Однако главной работой Вильяма были уникальные для того времени снимки простого народа. Он называл эту серию "Русские типы". Люди, которых Вильям и Макгрегор собирали у себя в студии или фотографировали прямо на улицах были разносчиками и коробейниками, продававшими корзины и перчатки, диких гусей и горячие пирожки… Делались фотографии чистильщиков улиц, трубочистов, почтальонов, молочниц, мужиков, сидящих в чайной, солдат, монахинь, извозчиков, странников и просто бродяг. Миссис Каррик огорчалась тем, что её любимый сын так непрактичен: вместо того, чтобы заниматься портретами тех людей, которые могут хорошо заплатить за роскошь быть сфотографированными, он снимает весь этот бедный народ. Но Вильяма эта работа интересовала больше всего. "Князья и княгини, – пишет он матери зимой 1863-1864 гг., – графы и графини, генералы и полковники с их дамами, ливрейные лакеи, горничные и поварихи – все приходят на нашу мансарду и по очереди позируют для портрета. Пришёл первым – обслуживается первым, со всеми я одинаково любезен и для всех стараюсь сделать всё, что могу. Если я и делаю разницу, то, конечно, в пользу низшего и более бедного класса. Я обращаю на них больше внимания потому, что они больше нуждаются в нем, чем высокопоставленные и богатые. Дни сейчас великолепные, – продолжает он, – и процесс позирования и фотографирования происходит очень успешно, тогда как в плохую погоду часто жалеешь каждую каплю коллодия для промывания и каждую каплю раствора для проявления, зная, что никакая высшая мудрость никогда не сможет улучшить качество негатива, если не хватает света"» [8].
«В 1871 и в 1875 годах Вильям Каррик совершил две экспедиции по Волге от Нижнего Новгорода до Симбирска. В первой экспедиции его сопровождал Мак-Грегор. Сделав несколько непродолжительных остановок в различных приволжских городах и сёлах, друзья прибыли в Симбирскую губернию, где провели более месяца, обосновавшись в имении Н.М. Соковнина в Сенгилеевском уезде. Представитель старинного русского дворянского рода, Соковнин был одним из приятелей Т.Г. Шевченко, активным участником симбирского демократического кружка, объединявшего несколько десятков прогрессивно настроенных молодых людей. Соковнин оставил о Каррике воспоминания, полный текст которых пока ещё не найден. "Не многие знают, – писал Соковнин, – с какой любовью Каррик-шотландец воспроизводил типы русской жизни, какой драгоценный вклад сделал он в русскую этнографию... его тянуло внутрь России, на Волгу... Совершенно новая природа, ширь и красота места, непочатый угол материала – придали им обоим юношеские силы. Они работали с солнечного восхода до заката, без устали, без отдыха часто производя до 25 негативов в день...". За время первого пребывания в Симбирской губернии Каррик сделал более 200 фотографий крестьян во время пахоты, покосов, на ярмарках и деревенских праздниках. Фотографировать тогда было нелегко. Вследствие слабой чувствительности фотопластинок снимать можно было только при ярком солнечном освещении с выдержкой в несколько минут. Так как моментальность снимка исключалась, Каррику приходилось выступать в роли режиссёра. Он много часов терпеливо работал с крестьянами, впервые видевшими фотографа. Просил их надевать национальные костюмы, компоновал сцены из народного быта. На его фотографиях запечатлены представители народов Поволжья – русские, татары, чуваши, мордва в традиционных нарядах у своих деревянных, крытых соломой жилищ. Много интересных снимков было сделано на реках Волга и Сура. "Я взял свои симбирские снимки, – писал Каррик сестре Джесси-Мэри в сентябре 1871-го, – чтобы показать их старому Брюллову, и как Он восхищался ими!". Летом 1875 года Каррик вновь поехал в Симбирскую губернию, но уже без Мак-Грегора, умершего в 1872 году» [6] «после короткой и совершенно необъяснимой тогда болезни... В письме к своей сестре Вильям сокрушается: "Я не только потерял партнёра, без которого мне очень трудно вести дела, но потерял в нём наиболее искреннего и преданного друга, какого когда-либо имел"» [8].
«Галерея Каррика "Русские типы", состоящая из 800–1000 фотографий, была тепло встречена общественностью России и Западной Европы. На международной выставке 1876 года в Лондоне работы фотографа-этнографа произвели сенсацию. В газетах и специальных фотографических журналах о работах Каррика отзывались как о замечательных произведениях. Высоко оценил мастерство фотографа критик В.В. Стасов: "Это собрание отличается не только превосходным техническим выполнением, но и большим разнообразием материала и замечательной художественностью в выборе фигур и поз нашего городского и сельского простонародья"» [6].
В 1876 году отец Дмитрия Вильям Андреевич Каррик стал фотографом Академии Художеств и получил в ней свою студию, а в 1878 году была организована выставка его работ в Париже [1]. «Летом 1878 года Вильям вновь отправился по Волге – побывал в Рыбинске, в Нижнем Новгороде, ездил в чувашские деревни, где много фотографировал крестьян. Той же зимой, когда ему шел лишь пятьдесят второй год, Вильям Каррик умер (11 ноября 1878 года) от сильнейшей простуды (пневмонии): раздетый он перебегал с мокрыми негативами из лаборатории, которую ему предоставили в Академии художеств, на свою квартиру на 5-й линии Васильевского острова…» [8].
В 1881 году старший сын Вильяма Андреевича Дмитрий Каррик был принят во второй класс гимназии Карла Мая, вскоре перешёл на реальное отделение, которое и окончил в 1888 году, включая седьмой дополнительный класс, дающий право поступления в ВУЗ. Его одноклассник – художник и историк искусства Александр Николаевич Бенуа Александр Николаевич Бенуа (21.4.1870 – 9.2.1960) – в своих Мемуарах вспоминает: «Постепенно наша с Валечкой (Нувелем) дружба, наши беседы и споры стали привлекать к себе и других юношей, и уже в шестом классе (1886-1887) я и ближайшие мои приятели сплотились в особый кружок, в нечто похожее на школьный клуб. Но не надо думать, что наше объединение представляло из себя нечто серьёзное и учёное. Даже несколько позже, когда мы назвали себя в шутку "Обществом самообразования" (это было уже в седьмом классе (в 1887-1888)) и даже сочинили род устава, общение наше продолжало носить совершенно свободный характер с некоторым уклоном в шутовство и в потеху. Всякий намёк на педантизм был изгнан и предан осмеянию. Изъята была и всякая цензура. Беседа шла о чем угодно и меньше всего о нашем ученье и о школьных делах. Не щадились и современные порядки, но только пересуды на темы, более или менее касавшиеся политической сферы, носили у нас чисто "академический" характер. Ни в ком из нас не жила склонность к какому-либо личному воздействию, к революционности, нам не был знаком соблазн вмешаться в общественную и политическую жизнь. Между тем именно этому соблазну поддавалось в те дни великое множество среди русской молодежи. Лишь один юноша в нашем классе явился исключением, то был Каррик, сын известного фотографа. Он был арестован в момент, когда собирался стрелять в министра Д.А. Толстого (1823–1889, в то время министр внутренних дел и шеф жандармов, бывший министр народного просвещения). При обыске выяснилось, что он забыл зарядить револьвер, что не помешало тому, чтобы он был сослан. Но этот Каррик держался в стороне от нас, а если и вступал в общий разговор, то не скрывал своего презрения к нам, балованным барчукам. Со своей стороны мы считали Каррика порядочным дураком. Пожалуй, в нашем отрицательном отношении к революционности действовало, очень сильно в нас говорившее отвращение от всего стадного, модного. Из того же инстинктивного противодействия против моды нас привлекали некоторые идеи консервативного порядка. В частности я и Валечка Нувель стали в эти годы чувствовать какую-то "симпатию" к личности государя Александра III. Положим, и мы иногда возмущались отдельными мероприятиями правительства, видя в них проявление бессмысленного ретроградства и обскурантизма, но при этом всё же крепло какое-то наше тяготение к самому принципу монархического правления» [13].
В то время, когда Дмитрий Каррик с 1881 по 1888 гг. учился в Школе К. Мая, его младший брат Валерий с 1882 по 1886 гг. учился в Академии художеств [3]. Валерий стал детским писателем, журналистом, иллюстратором и карикатуристом и в 1917 году эмигрировал в Норвегию. Биография Валерия изложена на сайте [3], а его жизнь и деятельность в Норвегии подробно освещена в большой статье Татьяны Павловны Тетеревлевой «Валерий Вильямович Каррик (1869–1943): эмигрант из Петербурга в Норвегию» [14]. Однако, в биографии Валерия Васильевича Каррика очень редко упоминается тот факт, что на протяжении нескольких лет – с декабря 1908 по август 1914 года – он по завещанию своего дяди-педиатра Егора Андреевича Каррика (1840 – 1908) являлся владельцем кумысной лечебницы «Джанетовка» в Оренбуржье.
Егор (Георгий, Джорж) Андреевич Каррик, дядя Дмитрия и Валерия, будучи на 13 лет моложе своего брата-фотографа Вильяма, после завершения Петришуле «уехал на историческую родину в Шотландию для обучения на медицинском факультете Эдинбургского университета. Практику проходил в больницах Эдинбурга и Лондона. В 1864 году Каррик вернулся в Петербург, где стал врачом посольства Великобритании. Известность к нему пришла ещё до успешной реализации проекта кумысолечения в Оренбургской губернии. В 70-80-е годы XIX века в столице работало много хороших врачей, однако именно у Джоржа Каррика предпочли лечиться Модест Мусоргский, Фёдор Достоевский и Иван Тургенев. Любопытно, что к Каррику обращались за помощью не только литераторы и композиторы, уже снискавшие всеобщее признание. В 80-е годы XIX века никто не мог предсказать, что 7-8-летний Саша Блок станет одним из символов русского Серебряного века. Однако именно Егор Андреевич Каррик, по словам Марии Бекетовой (тётки будущего поэта), "два раза спас Сашу Блока от жестокой опасности". Бекетовой принадлежит и словесный портрет врача: "Был очень талантливый и решительный доктор, а также большой любитель детей – красивый, здоровый человек, огромного роста, с громовым голосом и неистощимым запасом веселья. Он с большим юмором изображал разные сцены и рассказывал анекдоты, великолепно представлял, как хлопает пробка, или делал вид, что отчаянно стукнулся лбом об дверь, подражая только движению и звуку удара. Он любил Сашу и, забавляя его самыми простыми средствами, заставлял смеяться и радоваться. А тот называл его "крошка доктор" и всегда рад был его приходу".
Егор Андреевич Каррик решил все свои усилия посвятить созданию в Тургайской степи кумысолечебницы для больных туберкулёзом в конце 70-х годов XIX века. В 1878 году он впервые побывал в Оренбуржской степи. Впоследствии он поделился своими первыми впечатлениями: «В степи есть какая-то совершенно своеобразная прелесть. Когда вы скачете верхом по густому, тянущемуся на десятки и сотни верст ковылю, вам кажется, что перед вами целый океан, – так широка и беспредельна степь. Это чувство еще сильнее овладевает чахоточным, который до того, быть может, месяцами сидел взаперти, в дымном городе. В степи его прохлаждает свежий, легкий, бархатный ветерок; он глубоко в себя вдыхает воздух, а с ним и аромат пахучих трав». В конце 1870-х – начале 1880-х годов Каррик организовал недалеко от Оренбурга кумысолечебницу, которая первоначально размещалась в юртах. Именно туда в 1882 году к нему из Лондона приехала, совершенно не зная русского языка, некая английская актриса, после удачного лечения вернувшаяся на сцену.
Однако перед тем как инвестировать все свои средства в лечебницу, Каррик решил воспользоваться предстоящей (в 1884 году) выставкой здоровья в Лондоне (Международная выставка здравоохранения под патронажем королевы Виктории и принца Уэльского) для пропаганды и рекламы кумысолечения в Европе. Поскольку все затраты на создание экспозиции он взял на себя, российские власти не препятствовали его предприятию. А издержки на перевозку всего необходимого для выставки оказались очень значительными. Только для транспортировки своей экспозиции в Петербург пришлось арендовать шесть вагонов. Основное место занимал скот. Каррик отмечает: "Нужно было, кроме того, все устроить на широкую ногу, дабы не пристыдить русский отдел. Поэтому я выбрал из своего табуна 11 лучших киргизских (казахских) и башкирских кобылиц с жеребятами, купил у князя Михаила Михайловича Долгорукова четырёх на выбор с приплодом от чистокровных туркменских производителей; прикинул двух типичных жеребцов, одного мерина, пару борзых собак и двух ослов, последних для одного любознательного приятеля в Англии, желавшего сравнить во время их жизни – нравы, а после смерти – кости азиатских ослов с европейскими".
Некоторые затруднения у Каррика возникли с приобретением юрт. Как оказалось, спрос на них значительно превышал предложение. Ни у казахов, ни у башкир не нашлось качественных войлочных жилищ за разумные деньги. В конечном счете, пришлось организовать собственное производство, нанять казахов и получить через две недели три новых юрты. Он непременно хотел изготавливать кумыс в больших кожаных сосудах, сделанных из цельной шкуры лошади, – саба. Однако башкиры к концу XIX века приготовляли кумыс "в чистых, высоких кадочках", и сабу пришлось искать у казахов.
... Доктор позаботился не только о снабжении своих подопечных продовольствием, но и предпринял немалые усилия для изготовления национальных костюмов, приобретения восточных ковров, одеял, подушек и сундуков. В Кронштадте людей, скот и багаж погрузили на корабль и отправили в английский порт Гулль. В Лондоне кочевников из России уже ждали. Выставка была устроена в Южном Кенсингтоне, неподалеку от знаменитого Альберт-холла. Экспозиции Каррика отвели обширное пространство и устроили стойла без крыши для пятнадцати кобылиц и мерина. По описанию Каррика: "Юрты скоро были поставлены, и с покрытым кошмою полом, разноцветными подушками, бухарскими одеялами, блестевшими жестью сундуками имели очень уютный вид". Кобылиц доили на глазах у публики пять раз в день. Также приготавливали кумыс и сбивали масло.
...Экспозиция Каррика вызвала благоприятные отзывы прессы. Репортеры и интервьюеры являлись вначале чуть ли не каждый день. Многие художники, в особенности же ученицы из Кенсингтонской школы искусств, приходили писать и лепить кочевников, лошадей, жеребят, собак и т.д. По окончании выставки Каррик распродал всю экспозицию, включая русскую избу, юрты и лошадей. Между покупателями была дочь королевы Виктории принцесса Беатриса. Она купила лучшую дойную кобылицу с жеребёнком. Каррик отметил, что когда уводили кобылицу с жеребёнком, женщины, их доившие, плакали... В своих записках Егор Андреевич скромно умолчал, что его кумыс был удостоен золотой медали на Международной выставке здоровья в Лондоне 1884 года» [15].
«В начале 1889 года доктор Каррик покупает участок 900 десятин "при р. Янгиз" и в оренбургской степи появилось кумысолечебное заведение "доктора Каррика из англичан", получившее милое название «Джанетовка» в честь племянницы доктора Джанет. Заведение было хорошо обставлено и потому охотно посещалось "слабогрудыми больными, преимущественно из внутренних губерний". Почти 20 лет английский доктор лечил больных в "Джанетовке". Каррик не только сам практиковал метод лечения кумысом лёгочных болезней, но и пропагандировал его. Свой опыт лечения он описал в двух книгах: "Кумыс и его гиперкритики" (1883) и "О кумысе и его употреблении в лёгочной чахотке и других изнурительных болезнях" (1903)» [16].
«После смерти Джорджа (Егора Андреевича) Каррика в декабре 1908 года "Джанетовка" – кумысолечебное заведение, считавшееся курортом первой категории, перешла к его племяннику доктору Валерию Вильямовичу Каррику, сыну известного российского фотохудожника Вильяма (Василия Андреевича) Каррика (1827-1878). Мы не располагаем сведениями, имел ли В.В. Каррик медицинское образование, но в справочниках "Весь Петербург" на 1912 и 1914 годы он значится как художник, а из той же адресной книжки на 1906 год известно, что его жена, Ольга Михайловна, была фельдшером Шлиссельбургского участка. Вообще же Валерий Вильямович был известным художником, графиком, карикатуристом и писателем, занимавшимся сбором и обработкой сказок народов мира и, прежде всего, русского. С 1909 года выходили пересказанные и проиллюстрированные им "Сказки-картинки".
Наследство в виде "Джанетовки", дало возможность проявиться этому неординарному человеку ещё с одной стороны, весьма далёкой от творчества.
В одном из дел губернского жандармского управления за 1914 г. есть секретный приказ господину исправнику Оренбургского уезда об установлении наблюдения за прибывающими в заведение доктора Каррика, т.к. "съезжается много лиц, причём в числе их бывают евреи и иностранцы, надзора за приезжающими, как видно, нет и паспорта их г. приставу стана не предъявляются". Если опустить "полицейскую" часть этого донесения, то становится понятно, что курорт пользовался популярностью не только в России. В августе 1914 года началась Первая мировая война. Возможно, в связи с этим в "Оренбургской газете" появилось следующее сообщение: "Имение англичанина Каррика, которое имеет известный кумысолечебный курорт, приобретено за 150 тыс. рублей местным купцом К.Д. Брагиным". "Джанетовка" перешла к другому хозяину. Примерно в двадцатых числах августа 1914 года Каррики были уже в Петербурге, т.к. журнал "Земское дело" поместил заметку, в которой говорится, что Валерий Вильямович был избран секретарём 6-го отдела Особой комиссии Императорского Вольного Экономического общества, занимавшегося организацией госпиталя.
Каррик восторженно принял Февральскую революцию 1917 года, но к октябрьским событиям отнёсся весьма отрицательно и в декабре того же года вместе с женой уехал в Норвегию. В эмиграции он был весьма заметной фигурой, ему принадлежит решающая роль в проведении первых Дней русской культуры в Норвегии» [17].
Но вернёмся теперь к его старшему брату – Дмитрию Васильевичу Каррику. К сожалению, о его судьбе известно пока очень немного: став писателем, он плодотворно сотрудничал в 1890-1920 гг. с рядом петербургских юмористических и сатирических журналов, публикуясь под многими псевдонимами [18]. Например, в художественном карикатурном журнале «Шут», издававшемся в С.-Петербурге с 1879 по 1914 годы и представлявшим «литературно-юмористический и художественно-карикатурный обзор общественной жизни с отражением ключевых злободневных событий в юмористической прозе и стихах» [19], он печатался под псевдонимами «КРРК.», «ДМТР.», «КРИК», «Васильев, Д.», «ДЕКА», «Дмитрий, К.», «Изумрудов, Дм.», «К—к, км.», «CAR—DE—RICK», «Rick» и др. [18] и отмечен в ряду «известных литераторов»: «В журнале работали известные литераторы, такие как Л. Афанасьев, С.И. Аничкова, О.Г. Базанкур, Н.Н. Брешко-Брешковский, Д.В. Каррик, В.А. Мазуркевич, П. Неверов, Н. Павлищев, С.Н. Павловская, В.В. Трофимов, Вера Языкова, Е.В. Яковлева и др.» [19].
В юмористическом литературно-художественном еженедельном журнале «Осколки», издававшемся в Петербурге и Петрограде с 1881 по 1916 годы [20], он публиковался под псевдонимами «Василиск, Д.», «Васильев, Д.», «Васильевич, Д.», «Дмитрий К.», «Рик», «Рик, Д. К.»; «Рик, К.» и др. [18].
В журнале сатиры и юмора «Стрекоза» (с карикатурами) – еженедельном российском литературно-художественном издании либеральной направленности, издававшемся в С.-Петербурге с 1875 по 1908 годы [21] его узнавали по псевдонимам «Ик, Р.», «CAR—DE—RICK», «Rick».
Кроме того, в 1895-1896 гг. он публиковался в журнале «Будильник», а также в 1906 году принял участие в выпуске единственного первого номера журнала «Паяцы» – «Журнал политической сатиры, издавался в Санкт-Петербурге в 1906 году вместо журнала «Паяц». Редактор – издатель В.М. Вышомирский. Авторы: В.М. Вышомирский, П. Коробцов, Ф.П. Купчинский, Р.А. Менделович, М.Я. Пустынин и др. Художники: В. Беранже, Б. Вальгис, А. Лаховский, В. Никитин. Вышел только один номер, который был конфискован по требованию цензуры и издание закрыто» [22].
Интересен тот факт, что Дмитрий Васильевич Каррик напрочь отсутствует в адресных книгах «Весь Петербург»: его мать, писательница Александра Григорьевна (урожд. Маркелова), вплоть до 1915 года проживала как «вдова художника» и «литераторъ» вместе с младшим сыном «художником» Валерием Вильямовичем Карриком и позже с его женой «фельдшером Ольгой Михайловной Каррик» всё по тому же адресу В.О., 5-я линия, дом № 30 [23], откуда в 1878 году унесли на погост её мужа. И только незадолго до её смерти в 1916 году, они все вместе переехали на 3-ю линию в дом 22 [24], а в 1917 году Валерий с Ольгой эмигрировали в Норвегию. Старший сын Александры Григорьевны от первого брака – Григорий Васильевич Каррик – до 1910 года проживал по адресу ул. Средняя Подъяческая, дом 6 [25], а с 1910 года поселился поближе к членам семьи на 5-ую линию в дом 34 [23,24], где и оставался до Революции 1917 года...
Врач Георгий (или «Джорджъ») Андреевич Каррик, «д-р медицины, практикующий врач» как переехал с Фонтанки, дом 15 к 1896 году на Невский пр., дом 112, так и оставался там проживать до самой своей смерти в 1908 году.
Дмитрий Васильевич Каррик «отметился» в справочнике «Весь Петербург» лишь в 1894 году – по общему с матерью и младшим братом «семейному» адресу 5-я линия В.О., дом 30.
Из биографических данных известно [26], что жену Дмитрия Васильевича Каррика звали Мария Михайловна и что в 1897 году у них родился сын Андрей Дмитриевич Каррик (впоследствии известен как А.Д. Иркутов) – по одним данным в С.-Петербурге, по другим многочисленным данным – в Шотландии, в Эдинбурге. Андрей закончил юридический факультет университета.
В гражданскую войну был в рядах 1-й Конной Армии. «Упоминается в одесском дневнике В. Муромцевой-Буниной в записи от 12 апреля 1919: "Группа молодых поэтов и писателей, Катаев, Иркутов, с острым лицом и преступным видом, Олеша, Багрицкий и прочие держали себя последними подлецами, кричали, что они готовы умереть за советскую платформу, что нужно профильтровать собрание, заткнуть рты буржуазным, обветшалым писателям. Держали себя они нагло, цинично и, сделав скандал, ушли. Волошин побежал за ними и долго объяснялся с ними. Говорят, подоплека этого такова: во-первых, боязнь за собственную шкуру, так как почти все они были добровольцами, а во-вторых, им кто-то дал денег на альманах, и они боятся, что им мало перепадёт..."» [27]. Позже перебрался в Москву и поселился на ул. Большая Пироговская, д. 2, кв. 68. Стал журналистом, прозаиком и драматургом. Принимал активное участие в деятельности общества «Безбожник», в организации пионерской работы и детского физкультурного движения, печатался в газетах. «Опубликовал около 60-ти книг, в числе которых – детские и "взрослые" пьесы, стихи для детей, приключенческие произведения (сб. "Его отец", 1925, "Рассказы товарища Джонса", 1925 и др.), ряд фантастических рассказов ("Коммунизатор мистера Хэдда", "Бессмертие", "Исход боя решается" и др.), роман "Тайна двадцать третьего" (1925). Практически все произведения А. Иркутова отличались неприкрыто агитационной направленностью. В январе 1931 г. А. Иркутов опубликовал в "Литературной газете" программную статью "Нужен ли детский писатель?", в которой призывал будущих детских писателей к "огромной специализации и сознательному закреплению себя за детской литературой"» [27].
26 марта 1938 г. А. Иркутов был арестован по обвинению в шпионаже, 17 сентября 1938 г. приговорён к смертной казни Военной коллегией Верховного суда СССР и в тот же день расстрелян под Москвой. Реабилитирован в 1957 г. [26,27].
Его дочь, Атэа Андреевна Каррик (внучка Дмитрия Андреевича), родилась в Москве 17 октября 1924 года. В декабре 1941 года по комсомольскому набору пришла в 1 корпус противовоздушной обороны – стала прожектористом. И всю войну прослужила на ближайших подступах к Москве. В июле 1945 демобилизовалась. Стала учителем математики [26].
Источники:
1. https://ru.wikipedia.org/wiki/Каррик,_Вильям_Андреевич
2. https://ru.wikipedia.org/wiki/Каррик,_Александра_Григорьевна
3. https://ru.wikipedia.org/wiki/Каррик,_Валерий_Вильямович
4. Фонд проф. Э.Н. Амбургера:
https://amburger.ios-regensburg.de/index.php?id=82489 – дед Эндрю Каррик;
https://amburger.ios-regensburg.de/index.php?id=61202 – дядя Егор Андреевич Каррик;
5. Julia Mahnke-Devlin «Britische Migration nach Russland im 19. Jahrhundert: Integration – Kultur – Alltagsleben», Harrassowitz Verlag, Wiesbaden, 2005, ISBN 3-447-05222-8, S. 250 – Юлия Манке-Девлин «Британская миграция в Россию в 19-м столетии: интеграция – культура – будни», издательство Харрасович, Висбаден, 2005 г., ISBN 3-447-05222-8, стр. 250;
6. Сергей Петров «Шотландский вклад в русскую этнографию» // Литературно-краеведческий журнал «С пользою для Отечества», № 2 (53), 2008 г. – http://monomax.sisadminov.net/main/view/article/689
7. https://ru.wikipedia.org/wiki/Эшби,_Фелисити
8. Фелисити Эшби «Фотограф с Малой Морской» // Журнал «Юность», 1976. № 7. С. 100-102
9. http://museumart.ru/photo/collection/19/f_6dhqhr/f_6dwulo/
10. Андрей Епатко: Тайны прошлого. Занимательные очерки петербургского историка. От Петра I до наших дней. Издательство Центрполиграф, серия Всемирная история, 2013 г. –
11. В.И. Саитов «Петербургский некрополь». СПб., 1912 г., т. II, стр. 339;
12. «Русские типы Вильяма Каррика», 18 января 2016 г. – https://artpolitinfo.ru/russkie-tipyi-vilyama-karrika/
13. А.Н. Бенуа «Мои воспоминания», изд. «Наука», М., 1980, часть 2, глава 17, с. 489-490;
14. Т.П. Тетеревлева «Валерий Вильямович Каррик (1869 – 1943): эмигрант из Петербурга в Норвегию» // Журнал «Санкт-Петербург и страны северной Европы», из-во Русская христианская гуманитарная академия (Санкт-Петербург), № 5, 2004 г., с. 44-55
15. Булат Азнабаев «Башкиры, татары и казахи на Лондонской выставке здоровья» // Городская электронная газета г. Уфы ufaved.info от 07.02.2017
16. Д.А. Корнельзен, С.Г. Заболотная «Джордж Каррик в Оренбургском крае» // Международный студенческий научный вестник, № 2, 2017 г. – https://www.eduherald.ru/ru/article/view?id=17120.
17. Татьяна Николаевна Савинова «Кумысный край». http://orenlit.ru/tvorchestvo/v-zerkale-istorii/kumyisnyiy-kray.html.
18. И.Ф. Масанов «Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей» в 4 т. — Т. 4. — М., 1960. — С. 221-222.
19. Журнал «Шут» – https://elibrary.ngonb.ru/catalog/4483/
20. Журнал «Осколки» – https://ru.wikipedia.org/wiki/Осколки_(журнал)
21. Журнал «Стрекоза» – https://ru.wikipedia.org/wiki/Стрекоза_(журнал)
22. Журнал «Паяц» – https://elibrary.ngonb.ru/catalog/4503/
23. «Весь Петербург на 1915 год», СПб., 1915, С.375.
24. «Весь Петербург на 1916 год», СПб., 1916, С.298.
25. «Весь Петербург на 1905 год», СПб., 1905, С.282.
26. https://vk.com/im?media=&sel=159928044
27. https://www.litmir.me/a/?id=84251 – Андрей Дмитриевич Иркутов
28. ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 3. Д. 64919.
Информационную страницу подготовили И.Л. Лейнонен © (Лауша, Германия), М.Т. Валиев © (С.-Петербург) и Е.И. Виноградова © (Иркутск).
22.05.2020
При использовании материалов ссылка на статью обязательна в виде: «И.Л. Лейнонен, М.Т. Валиев, Е.И. Виноградова. Биографическая страничка Дмитрия Васильевича Каррика – URL: http://kmay.ru/sample_pers.phtml?n=1394 (дата обращения)»